7 сентября н.ст. - память священномученика Владимира Мощанского

Священномученик Владимир родился 15 июня 1866 года в селе Заборовье Вышневолоцкого уезда Тверской губернии. Отец его, протоиерей Дмитрий Константинович Мощанский, служил сначала в Заборовье, а последние годы своей жизни – в Ильинской церкви на Пятницком кладбище в Вышнем Волочке. Мать, Анна, была дочерью священника, служившего в городе Старице. Она рано осталась вдовой; будучи очень набожной, она кормила всех бедных и нищих, и когда умерла, все они пришли ее хоронить, и тогда стало видно, сколь многим она благодетельствовала.
Владимир Дмитриевич окончил Тверскую Духовную семинарию. Женился на дочери священника Иоанна Дмитриевского, Евдокии, и вскоре был рукоположен в сан диакона ко храму в селе Рогачеве Ржевского уезда Тверской губернии. У о. Владимира и Евдокии Ивановны родились дочь Ольга и три сына – Владимир, Александр и Николай. При рождении последнего ребенка Евдокия Ивановна умерла, оставив о. Владимира с маленькими детьми, воспитывать которых помогала ее незамужняя сестра Александра Ивановна.
Следующим местом служения о. Владимира был Успенский храм в селе Спасском Кашинского уезда, куда он был рукоположен иереем. Через некоторое время он был возведен в сан протоиерея. В этом селе о. Владимир служил до гонений от безбожных властей.
За отзывчивость к нуждам людей, кротость и милосердие прихожане любили его как попечительного пастыря и отца. Несмотря на скудость средств, он всегда благотворил нуждающимся, отдавая иногда последнее. Когда о. Владимир шел в церковь, нищие подходили к нему, и он всех оделял деньгами, так что уже и Александра Ивановна говорила ему: "Отец, ты все раздаешь, у нас уже и у самих почти нет ничего, а ты раздаешь". Переехав впоследствии в Вышний Волочек, он жил по соседству с фабричными рабочими. Бывало, они получат зарплату и в три дня ее прогуляют, а между тем у них были семьи – и идут занимать деньги к отцу Владимиру. Александра Ивановна скажет: "Отец, они же тебе не отдадут". Но о. Владимир, зная это, давал все равно – его доброе сердце никому не могло отказать.
Жизнь о. Владимир проводил молитвенную и постническую. По утрам, если не было церковных служб, подолгу молился, а свободное время посвящал чтению Священного Писания. В посты он старался поститься построже. Последние годы жизни о. Владимир тяжело болел, и ему прописали лекарство, которое нужно было принимать с молоком, однако он предпочитал не принимать его в среду и пятницу, но не нарушить пост.

В 1924 году власти закрыли храм в селе Спасском и конфисковали церковный дом, в котором жил о. Владимир с семьей. Было совершено последнее богослужение, во время которого храм был полон молящимися, все стояли на коленях, многие плакали. До ближайшего города Кашина священника провожал весь приход – шли тридцать километров пешком. Из Кашина о. Владимир переехал в Вышний Волочек и поселился в доме своего отца, к тому времени уже умершего.
Гонения все усиливались, и дети о. Владимира стали просить его, чтобы он не служил в храме, поскольку это грозит преследованиями как для него, так и для них. Но о. Владимир не согласился. В Вышнем Волочке он служил в Зимнем соборе и ходил по городу в рясе. В то время в городе еще были открыты все церкви. По вторникам служили акафист в Казанском соборе, в среду акафист великомученику целителю Пантелеимону в Троицкой церкви, в четверг акафист Николаю чудотворцу в Никольской церкви. Отец Владимир не пропускал ни одного из этих богослужений. Почти каждый день священник был в храме. Только в последнее время, когда возраст стал подходить к семидесяти годам и подступили болезни, ему приходилось оставаться в будние дни дома. И тогда он выходил с внучкой Ольгой на улицу и, стоя возле дома, с благоговением и теплотой в голосе говорил: "Это звонят в Казанском соборе к обедне, а это в Троицкой церкви, а это у Николая чудотворца, а это Ермаковская церковь, а это Зимний собор".
Отец Владимир воспитывал внучку Ольгу, которая переехала к нему после смерти матери, когда ей было восемь лет. Первое время он обучал ее сам по всем предметам, но прежде всего обучил молитвам. Учил по старым дореволюционным учебникам, но лучше всего она запоминала, когда рассказывал священник. Когда в школе взялись проверять ее знания, то сразу приняли в пятый класс. Но ребенка всему можно научить в школе. И ей велели выучить частушку: "Нынче в церковь не ходила и не каялась попу, я такого крокодила даже видеть не хочу!" Придя домой, она с детским простодушием прочла эту частушку дедушке. Александра Ивановна только ахнула и сказала: "Да что же это такое!" А о. Владимир промолчал, внимательно посмотрел на внучку и сказал: "А ты подумала, Оля, что твой дедушка – священник?" И такое у нее было раскаяние, что она упала на колени и попросила прощения.

Когда здоровье о. Владимира не позволяло ему служить, он приходил в храм молиться, крестил младенцев, отпевал покойников, служил панихиды на Пятницком кладбище, где в Ильинской церкви служил когда-то его отец и где за алтарем было семейное захоронение Мощанских. На Пятницкое кладбище он приходил во все родительские субботы, чаще всего с родственниками. Бывало, что вся семья собиралась у родовых могил Мощанских и долго ждала о. Владимира, потому что, прежде чем прийти сюда, он шел в другое место, где тогда не было захоронений, и служил панихиду и молился здесь, как будто ему было открыто, что не в родовой, а в тюремной могиле ему суждено быть погребенным. Иногда уже и Александра Ивановна укоризненно скажет: "Ну что ты, отец, так долго, мы все тебя заждались". Он ничего не отвечал, но в следующий раз, когда шел служить на кладбище, заходил помолиться на место своего будущего погребения.

Пришло время беспощадных гонений 1937 года. Перед праздником Сретения, 13 февраля 1938 года, около его дома остановилась машина, откуда вышли трое сотрудников НКВД. Они предъявили документ на обыск и арест; переворошили письменный стол и все вещи; забрали пять рублей серебром советских денег, один бумажный николаевский рубль, шесть столовых и четырнадцать чайных серебряных ложек, карманные часы с цепочкой, золотой браслет, золотой крестик крестильный и наперсный серебряный крест. В тюрьме врач обследовал состояние здоровья семидесятидвухлетнего священника и выписал справку: склероз сердца, старческая дряхлость; годен к физическому труду третьей категории.

27 апреля было составлено обвинительное заключение и принято решение передать дело в суд для заслушивания его в закрытом заседании. 27 июня 1938 года к десяти часам утра священника доставили в здание народного суда для слушания дела. Даже для видавших всякое судей вид немощного старца, которого предполагалось приговорить к семи годам заключения в исправительно-трудовой лагерь с последующим поражением в правах, вызвал недоумение. Председатель суда зачитал обвинительное заключение и спросил, все ли священнику в нем понятно. Отец Владимир ответил:
– В чем меня обвиняют – это мне понятно. Виновным себя признаю в том, что я говорил, но только не с целью агитации; я сказал, что люди ученые тоже верят в Бога. Больше я ничего не говорил. Виновным себя в антисоветской агитации не признаю.
После этого были вызваны свидетели, дававшие показания на предварительном следствии.
Отец Владимир, выслушав все обвинения, выдвинутые против него, возразил, что если когда что и говорил, то не с целью агитации.
На этом судебное заседание закончилось; судьи ушли, чтобы вынести приговор – семь лет заключения с последующим поражением в избирательных правах на три года.

Отец Владимир подал жалобу, прося пересмотреть несправедливый приговор. На время, пока суд рассматривал жалобу, о. Владимира вернули в Вышневолоцкую тюрьму. Все камеры здесь были переполнены, заключенным почти круглосуточно приходилось стоять и даже на полу не было места прилечь. Когда надзиратель открывал дверь, то люди непроизвольно вываливались в коридор. Отец Владимир в тюрьме строго постился и почти все посылки, которые передавала ему Александра Ивановна, раздавал сокамерникам. В заключении протоиерею Владимиру исполнилось семьдесят два года. Состояние его здоровья становилось все хуже и хуже, а тюремная администрация медлила принимать какие бы то ни было меры, так что в конце концов заключенные в камере возмутились, стали стучать в железную дверь и кричать: "За что вы мучаете старого священника? В чем он виноват? Мы тоже верим в Бога".

16 августа 1938 года Специальная Коллегия Верховного суда, рассмотрев дело, постановила, что приговор подлежит отмене "на том основании, что такой важный документ, как протокол судебного заседания, председательствующим не подписан", показания одного из свидетелей записаны путано, указано, что не Мощанский вел антисоветские разговоры, а этот свидетель. На этом основании приговор суда подлежит отмене, а дело передаче в тот же суд со стадии судебного следствия.

Администрация тюрьмы не улучшила положение священника, оставив его в общей камере. Не вынеся тяжелых условий заключения, протоиерей Владимир Мощанский скончался 7 сентября 1938 года. 15 сентября копии определения Спецколлегии Верховного суда были пересланы начальнику Вышневолоцкой тюрьмы для передачи одной из них священнику, но вручить копию было уже невозможно.

Заключенные сами сделали гроб. Отца Владимира одели в чистое белье, которое он хранил в тюрьме на случай смерти. Гроб поставили на телегу и повезли на Пятницкое кладбище мимо дома священника.
Александра Ивановна не знала, что о. Владимир скончался, и еще несколько дней носила в тюрьму передачи. После смерти о. Владимира его образ стал являться начальнику хозяйственной части тюрьмы. Куда бы он ни шел, чтобы ни делал, перед его взором стоял старый священник. Это продолжалось и ночью, так что он совсем потерял сон. И вот на рассвете девятого дня с момента кончины о. Владимира, едва рассеялись сумерки, он пошел по улице в сторону кладбища. Он не знал адреса его близких, но непроизвольно, по внушению Божию, остановился перед домом священника и постучал в окно. Александра Ивановна открыла форточку и спросила, что ему нужно. "Выйдите, оденьтесь, ваш дедушка умер, я покажу вам могилку". Александра Ивановна вышла, и он отвел ее на кладбище и показал могилу о. Владимира, где еще при жизни он служил панихиды. Впоследствии на этом месте был поставлен крест и погребены сын и дочь священника – Владимир и Ольга.

Игумен Дамаскин (Орловский)

«Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Книга 3». Тверь. 2001. С. 151-163.

На фотографии: священник Владимир с внучкой Ольгой. 1920-е годы