3 декабря н.ст. Память преподобномученицы Татиа́ны Фомичевой

По­слуш­ни­ца Та­ти­а­на ро­ди­лась в 1897 го­ду в се­ле На­до­враж­ное непо­да­ле­ку от го­ро­да Ис­т­ра Мос­ков­ской гу­бер­нии в се­мье кре­стья­ни­на Алек­сея Фо­ми­че­ва. В 1916 го­ду она по­сту­пи­ла по­слуш­ни­цей в мо­на­стырь и по­сле ре­во­лю­ции бы­ла на по­слу­ша­нии в Бо­ри­со­глеб­ском мо­на­сты­ре. В 1928 го­ду вла­сти за­кры­ли мо­на­стырь, и она пе­ре­еха­ла к ро­ди­те­лям в се­ло На­до­враж­ное.

В 1931 го­ду вла­сти на­ча­ли пре­сле­до­вать мо­на­хов и мо­на­хинь за­кры­тых мо­на­сты­рей. Мно­гие из них, несмот­ря на за­кры­тие оби­те­лей, ста­ра­лись при­дер­жи­вать­ся в сво­ей жиз­ни мо­на­стыр­ско­го уста­ва. Неко­то­рые по­се­ля­лись непо­да­ле­ку от оби­те­лей, за­ра­ба­ты­ва­ли на про­пи­та­ние, по­доб­но древним пу­стын­ни­кам, ру­ко­де­ли­ем, а мо­лить­ся хо­ди­ли в бли­жай­шую при­ход­скую цер­ковь.

В на­ча­ле 1931 го­да ОГПУ со­зда­ло «де­ло» про­тив мо­на­хинь Кре­сто­воз­дви­жен­ско­го мо­на­сты­ря, рас­по­ло­жен­но­го ря­дом с се­лом Лу­ки­но По­доль­ско­го рай­о­на. До ре­во­лю­ции в Кре­сто­воз­дви­жен­ском мо­на­сты­ре под­ви­за­лось око­ло ста мо­на­хинь. По­сле ре­во­лю­ции мо­на­стырь был за­крыт, но мо­на­хи­ни до­би­лись раз­ре­ше­ния на от­кры­тие в сте­нах оби­те­ли сель­ско­хо­зяй­ствен­ной ар­те­ли, со­сто­я­щей из быв­ших мо­на­стыр­ских се­стер. Та­ким об­ра­зом мо­на­ше­ская жизнь про­дли­лась здесь до 1926 го­да, ко­гда мо­на­стырь был окон­ча­тель­но упразд­нен, а в его кор­пу­сах раз­ме­стил­ся дом от­ды­ха име­ни Кар­по­ва. Две­на­дцать се­стер оби­те­ли и то­гда не ушли от­сю­да, ча­стью устро­ив­шись ра­бо­тать в до­ме от­ды­ха, ча­стью по­се­лив­шись в со­сед­них де­рев­нях и ру­ко­дель­ни­чая. Мо­лить­ся все хо­ди­ли в Ильин­ский храм в се­ле Ле­ме­ше­во. Хор при хра­ме так­же со­сто­ял из ино­кинь и по­слуш­ниц за­кры­тых мо­на­сты­рей. Сре­ди дру­гих в хо­ре пе­ли по­слуш­ни­цы Ма­рия Брян­це­ва и Та­тья­на Фо­ми­че­ва.
До­про­шен­ный 13 мая 1931 го­да сле­до­ва­те­лем ОГПУ ди­рек­тор до­ма от­ды­ха по­ка­зал, что «в быв­шем мо­на­сты­ре, где на­хо­дит­ся сей­час дом от­ды­ха, еще до сих пор ви­сят ко­ло­ко­ла, кре­сты, стен­ные гра­вю­ры икон и раз­ные цер­ков­ные укра­ше­ния, а за огра­дой мо­на­сты­ря на­хо­дит­ся цер­ковь. Чем объ­яс­ня­ет­ся, что до се­го вре­ме­ни не сня­ты ко­ло­ко­ла и мо­на­стырь не пе­ре­де­лан в нор­маль­ный вид, труд­но ска­зать. Од­на­ко пре­бы­ва­ние до се­го дня две­на­дца­ти мо­на­шек и их ан­ти­со­вет­ская де­я­тель­ность да­ет ос­но­ва­ние по­ла­гать, что от­ста­лое на­се­ле­ние окру­жа­ю­щих де­ре­вень на­хо­ди­лось под их вли­я­ни­ем и не под­пи­сы­ва­лось за сня­тие ко­ло­ко­лов с мо­на­сты­ря. Две­на­дцать мо­на­шек со­став­ля­ют не что иное, как об­щи­ну во­круг быв­ше­го мо­на­сты­ря... эти две­на­дцать мо­на­шек име­ют об­ще­ние меж­ду со­бой, про­жи­ва­ют при мо­на­сты­ре, свя­за­ны с ку­лац­ким эле­мен­том, аги­ти­ру­ют сре­ди кре­стьян про­тив ме­ро­при­я­тий со­вет­ской вла­сти, ча­сто вра­ща­ясь сре­ди кре­стьян­ства, име­ют об­ще­ние с от­ды­ха­ю­щи­ми, вся­че­ски ста­ра­ясь воз­дей­ство­вать на них, по­ка­зы­вая се­бя об­ма­ну­ты­ми со­вет­ской вла­стью».

До­про­шен­ный сле­до­ва­те­лем ОГПУ культ­ра­бот­ник до­ма от­ды­ха по­ка­зал: «Вы­ска­жу свое мне­ние о “свя­том” оча­ге во­круг церк­ви. Хо­тя я стал­ки­вал­ся все­го два-три ра­за с этим оча­гом во вре­мя об­сле­до­ва­ния мест­но­сти, клад­би­ща, церк­ви, и при­чем очень по­верх­ност­но, тем не ме­нее я яр­ко ощу­тил имен­но гнез­до и рас­сад­ник, враж­деб­ный нам, со сво­и­ми зло­ве­щи­ми ста­ру­ха­ми, про­кли­на­ю­щи­ми на­шу уста­нов­ку. Ха­рак­тер­но от­ме­тить, как силь­но их вли­я­ние. Де­вуш­ки-кре­стьян­ки в воз­расте до два­дца­ти пя­ти лет, с ко­то­ры­ми я раз­го­ва­ри­вал око­ло церк­ви, ве­ру­ют в Бо­га и на мои по­пыт­ки раз­убе­дить их сна­ча­ла при­слу­ша­лись, но ско­ро от­мах­ну­лись и по­шли в цер­ковь, ру­ко­во­ди­мые ста­ру­ха­ми мо­наш­ка­ми. Зи­мой бы­ли от­ме­че­ны слу­чаи, ко­гда от­ды­ха­ю­щие так­же хо­ди­ли в цер­ковь, по­это­му мое мне­ние та­ко­во, что нуж­но во­об­ще лик­ви­ди­ро­вать этот очаг вплоть до сне­се­ния церк­ви».
18 мая 1931 го­да по­слуш­ни­цы Ма­рия и Та­тья­на бы­ли аре­сто­ва­ны и за­клю­че­ны в Бу­тыр­скую тюрь­му в Москве. Все­го то­гда бы­ло аре­сто­ва­но сем­на­дцать мо­на­хинь и по­слуш­ниц из раз­лич­ных оби­те­лей, по­се­лив­ших­ся вбли­зи от за­кры­то­го Кре­сто­воз­дви­жен­ско­го мо­на­сты­ря.

Хо­зяй­ка до­ма в се­ле Ле­ме­ше­во, где жи­ла по­слуш­ни­ца Та­тья­на, по­ка­за­ла, что по­слуш­ни­ца за­ни­ма­ет­ся ру­ко­де­ли­ем, ко­то­рое про­да­ет кре­стья­нам со­сед­них де­ре­вень, и что она на­стро­е­на про­тив ме­ро­при­я­тий со­вет­ской вла­сти. Од­на из лже­сви­де­тель­ниц по­ка­за­ла, что по­слуш­ни­ца Та­тья­на яв­ля­ет­ся ярой цер­ков­ни­цей и ве­дет ак­тив­ную ан­ти­со­вет­скую де­я­тель­ность. Дру­гой сви­де­тель по­ка­зал, что по­слуш­ни­ца Ма­рия го­во­ри­ла кре­стья­нам: «За­чем вам нуж­ны кол­хо­зы и за­чем ид­ти в них, ко­гда там де­ла­ют на­си­лие над кре­стья­на­ми. Сей­час вы, кре­стьяне, за­гна­ны в та­кой хлев, в ко­то­ром ни­ка­кие за­ко­ны не пи­са­ны». И кре­стьяне буд­то бы за­кри­ча­ли в от­вет на сло­ва од­ной из по­слуш­ниц: «Пра­виль­но го­во­рят ма­туш­ки, они все же боль­ше на­ше­го зна­ют».

На до­про­се по­слуш­ни­ца Ма­рия ска­за­ла: «К со­вет­ской вла­сти я от­но­шусь с пре­зре­ни­ем. Со­вет­ская власть нас за­ду­ши­ла. На Цер­ковь ком­му­ни­сты устро­и­ли го­не­ния, за­кры­вая хра­мы и тре­буя упла­ты боль­ших на­ло­гов. Ви­нов­ной в ан­ти­со­вет­ской аги­та­ции я се­бя не при­знаю».

29 мая 1931 го­да трой­ка ОГПУ при­го­во­ри­ла по­слуш­ниц Ма­рию и Та­тья­ну к пя­ти го­дам за­клю­че­ния в ис­пра­ви­тель­но-тру­до­вой ла­герь. Осво­бо­див­шись в 1934 го­ду, Ма­рия по­се­ли­лась в се­ле Вы­со­ко­во, а Та­тья­на – в де­ревне Ше­лудь­ко­во Во­ло­ко­лам­ско­го рай­о­на, и ста­ли по­мо­гать в Тро­иц­ком хра­ме про­то­и­е­рею Вла­ди­ми­руМед­ве­дюку . Они бы­ли аре­сто­ва­ны в 1937 го­ду вме­сте с ним.

До­про­шен­ные 26 но­яб­ря 1937 го­да, по­слуш­ни­цы ка­те­го­ри­че­ски от­ка­за­лись под­твер­дить об­ви­не­ния, воз­во­ди­мые на них сле­до­ва­те­ля­ми, и не со­гла­си­лись ни­ко­го ого­ва­ри­вать. 28 но­яб­ря след­ствие бы­ло за­кон­че­но, и на сле­ду­ю­щий день трой­ка НКВД при­го­во­ри­ла про­то­и­е­рея Вла­ди­ми­ра к рас­стре­лу, а по­слуш­ниц Та­тья­ну и Ма­рию – к де­ся­ти го­дам за­клю­че­ния в ис­пра­ви­тель­но-тру­до­вой ла­герь.

Про­то­и­е­рей Вла­ди­мир Мед­ве­дюк был рас­стре­лян 3 де­каб­ря 1937 го­да и по­гре­бен в без­вест­ной об­щей мо­ги­ле на по­ли­гоне Бу­то­во под Моск­вой. По­слуш­ни­ца Ма­рия Брян­це­ва по­сле окон­ча­ния сро­ка за­клю­че­ния вер­ну­лась до­мой, а по­слуш­ни­ца Та­тья­на Фо­ми­че­ва при­ня­ла смерть в за­клю­че­нии.