22 июня н.ст. Память праведного Алексия Мечёва

Свя­той пра­вед­ный Алек­сий Ме­чёв ро­дил­ся 17 мар­та 1859 го­да в бла­го­че­сти­вой се­мье ре­ген­та ка­фед­раль­но­го Чу­дов­ско­го хо­ра.

Отец его, Алек­сей Ива­но­вич Ме­чёв, сын про­то­и­е­рея Ко­ло­мен­ско­го уез­да, в дет­стве был спа­сен от смер­ти на мо­ро­зе в хо­лод­ную зим­нюю ночь свя­ти­те­лем Фила­ре­том, мит­ро­по­ли­том Мос­ков­ским и Ко­ло­мен­ским. В чис­ле маль­чи­ков из се­мей ду­хо­вен­ства Мос­ков­ской епар­хии, ото­бран­ных по кри­те­рию до­ста­точ­ной му­зы­каль­но­сти, он был при­ве­зен позд­ним ве­че­ром в Тро­иц­кий пе­ре­улок на мит­ро­по­ли­чье по­дво­рье. Ко­гда де­ти ужи­на­ли, вла­ды­ка мит­ро­по­лит вдруг встре­во­жил­ся, быст­ро одел­ся и вы­шел осмот­реть при­быв­ший обоз. В од­них са­нях он об­на­ру­жил спя­ще­го маль­чи­ка, остав­лен­но­го там по недо­смот­ру. Уви­дев в этом Про­мысл Бо­жий, мит­ро­по­лит Фила­рет от­ме­тил осо­бым вни­ма­ни­ем и по­пе­че­ни­ем спа­сен­но­го им ре­бен­ка, по­сто­ян­но за­бо­тил­ся о нем, а в даль­ней­шем и о его се­мье.

Рож­де­ние от­ца Алек­сия про­изо­шло при зна­ме­на­тель­ных об­сто­я­тель­ствах. Мать его, Алек­сандра Дмит­ри­ев­на, при на­ступ­ле­нии ро­дов по­чув­ство­ва­ла се­бя пло­хо. Ро­ды бы­ли труд­ные, очень за­тя­ну­лись, и жизнь ма­те­ри и ре­бен­ка ока­за­лась в опас­но­сти.

В боль­шом го­ре Алек­сей Ива­но­вич по­ехал по­мо­лить­ся в Алек­се­ев­ский мо­на­стырь, где по слу­чаю пре­столь­но­го празд­ни­ка слу­жил мит­ро­по­лит Фила­рет. Прой­дя в ал­тарь, он ти­хо встал в сто­роне, но от взо­ра вла­ды­ки не укры­лось го­ре лю­би­мо­го ре­ген­та. «Ты се­го­дня та­кой пе­чаль­ный, что у те­бя?», – спро­сил он. – «Ва­ше Вы­со­ко­прео­свя­щен­ство, же­на в ро­дах уми­ра­ет». Свя­ти­тель мо­лит­вен­но осе­нил се­бя крест­ным зна­ме­ни­ем. – «По­мо­лим­ся вме­сте... Бог ми­ло­стив, все бу­дет хо­ро­шо», – ска­зал он; по­том по­дал ему просфо­ру со сло­ва­ми: «Ро­дит­ся маль­чик, на­зо­ви его Алек­се­ем, в честь празд­ну­е­мо­го на­ми се­го­дня свя­то­го Алек­сия, че­ло­ве­ка Бо­жия».

Алек­сей Ива­но­вич обод­рил­ся, от­сто­ял ли­тур­гию и, окры­лен­ный на­деж­дой, по­ехал до­мой. В две­рях его встре­ти­ли ра­до­стью: ро­дил­ся маль­чик.

В двух­ком­нат­ной квар­тир­ке в Тро­иц­ком пе­ре­ул­ке в се­мье ре­ген­та Чу­дов­ско­го хо­ра ца­ри­ла жи­вая ве­ра в Бо­га, про­яв­ля­лось ра­душ­ное го­сте­при­им­ство и хле­бо­соль­ство; здесь жи­ли ра­до­стя­ми и го­ре­стя­ми каж­до­го, ко­го Бог при­вел быть в их до­ме. Все­гда бы­ло мно­го­люд­но, по­сто­ян­но оста­нав­ли­ва­лись род­ные и зна­ко­мые, ко­то­рые зна­ли, что им по­мо­гут и уте­шат.

Всю жизнь отец Алек­сий с бла­го­го­ве­ни­ем вспо­ми­нал о са­мо­от­вер­жен­ном по­ступ­ке ма­те­ри, ко­то­рая взя­ла к се­бе свою сест­ру с тре­мя детьми по­сле смер­ти ее му­жа, несмот­ря на то, что и са­мим бы­ло тес­но с тре­мя сво­и­ми детьми – сы­но­вья­ми Алек­се­ем и Ти­хо­ном и до­че­рью Вар­ва­рой. Для де­тей при­шлось со­ору­дить по­ла­ти.

Сре­ди род­ных и дво­ю­род­ных бра­тьев и се­стер Ле­ня, как зва­ли Алек­сея в се­мье, вы­де­лял­ся мяг­ко­сер­де­чи­ем, ти­хим, ми­ро­лю­би­вым ха­рак­те­ром. Он не лю­бил ссор, хо­тел, чтобы всем бы­ло хо­ро­шо; лю­бил раз­ве­се­лить, уте­шить, по­шу­тить. Все это вы­хо­ди­ло у него бла­го­че­сти­во. В го­стях, в раз­гар игр в дет­ских ком­на­тах, Ле­ня вдруг ста­но­вил­ся се­рье­зен, быст­ро уда­лял­ся и пря­тал­ся, за­мы­ка­ясь в се­бе от шум­но­го ве­се­лья. Окру­жа­ю­щие про­зва­ли его за это «бла­жен­ный Але­шень­ка».

Учил­ся Алек­сей Ме­чёв в За­и­ко­но­спас­ском учи­ли­ще, за­тем в Мос­ков­ской ду­хов­ной се­ми­на­рии. Он был ста­ра­тель­ным, ис­пол­ни­тель­ным, го­то­вым на вся­кую услу­гу. Окан­чи­вая се­ми­на­рию, так и не имел сво­е­го уг­ла, столь необ­хо­ди­мо­го для за­ня­тий. Чтобы го­то­вить уро­ки, ча­сто при­хо­ди­лось вста­вать но­чью.

Вме­сте со мно­ги­ми то­ва­ри­ща­ми по клас­су Алек­сей Ме­чёв имел же­ла­ние по­сту­пить в уни­вер­си­тет и сде­лать­ся вра­чом. Но мать ре­ши­тель­но вос­про­ти­ви­лась это­му, же­лая иметь в нем мо­лит­вен­ни­ка. «Ты та­кой ма­лень­кий, где те­бе быть док­то­ром, будь луч­ше свя­щен­ни­ком», – за­яви­ла она с твер­до­стью.

Тя­же­ло бы­ло Алек­сею оста­вить свою меч­ту: де­я­тель­ность вра­ча пред­став­ля­лась ему наи­бо­лее пло­до­твор­ной в слу­же­нии лю­дям. Со сле­за­ми про­щал­ся он с дру­зья­ми, но пой­ти про­тив во­ли ма­те­ри, ко­то­рую так ува­жал и лю­бил, он не мог. Впо­след­ствии ба­тюш­ка по­нял, что об­рел свое ис­тин­ное при­зва­ние, и был очень бла­го­да­рен ма­те­ри.

По окон­ча­нии се­ми­на­рии Алек­сей Ме­чёв был 14 ок­тяб­ря 1880 го­да опре­де­лен пса­лом­щи­ком Зна­мен­ской церк­ви Пре­чи­стен­ско­го со­ро­ка на Зна­мен­ке. Здесь ему суж­де­но бы­ло прой­ти тя­же­лое ис­пы­та­ние.

На­сто­я­тель хра­ма был че­ло­век кру­то­го ха­рак­те­ра, неоправ­дан­но при­дир­чи­вый. Он тре­бо­вал от пса­лом­щи­ка вы­пол­не­ния и та­ких обя­зан­но­стей, ко­то­рые ле­жа­ли на сто­ро­же, об­хо­дил­ся гру­бо, да­же бил, слу­ча­лось, и ко­чер­гой за­ма­хи­вал­ся. Млад­ший брат Ти­хон, по­се­щая Алек­сея, неред­ко за­ста­вал его в сле­зах. За без­за­щит­но­го пса­лом­щи­ка всту­пал­ся ино­гда диа­кон, а тот все сно­сил без­ро­пот­но, не вы­ска­зы­вая жа­лоб, не про­ся о пе­ре­во­де в дру­гой храм. И впо­след­ствии бла­го­да­рил Гос­по­да, что он дал ему прой­ти та­кую шко­лу, а на­сто­я­те­ля от­ца Ге­ор­гия вспо­ми­нал как сво­е­го учи­те­ля.

Уже бу­дучи свя­щен­ни­ком, отец Алек­сий, услы­шав о смер­ти от­ца Ге­ор­гия, при­шел на от­пе­ва­ние, со сле­за­ми бла­го­дар­но­сти и люб­ви про­во­жал его до мо­ги­лы, к удив­ле­нию тех, кто знал от­но­ше­ние к нему по­чив­ше­го.

По­том отец Алек­сий го­во­рил: ко­гда лю­ди ука­зы­ва­ют на недо­стат­ки, ко­то­рые мы са­ми за со­бой не за­ме­ча­ем, они по­мо­га­ют нам бо­роть­ся со сво­им «яш­кой». Два у нас вра­га: «ока­яш­ка» и «яш­ка» – ба­тюш­ка на­зы­вал так са­мо­лю­бие, че­ло­ве­че­ское «я», тот­час за­яв­ля­ю­щее о сво­их пра­вах, ко­гда его кто во­лей или нево­лей за­де­ва­ет и ущем­ля­ет. «Та­ких лю­дей на­до лю­бить как бла­го­де­те­лей», – учил он в даль­ней­шем сво­их ду­хов­ных де­тей.

В 1884 го­ду Алек­сий Ме­чёв же­нил­ся на до­че­ри пса­лом­щи­ка во­сем­на­дца­ти­лет­ней Анне Пет­ровне Мол­ча­но­вой. В том же го­ду, 18 но­яб­ря, был ру­ко­по­ло­жен епи­ско­пом Мо­жай­ским Ми­са­и­лом во диа­ко­на.

Сде­лав­шись слу­жи­те­лем ал­та­ря, диа­кон Алек­сий ис­пы­ты­вал пла­мен­ную рев­ность о Гос­по­де, а внешне про­яв­лял ве­ли­чай­шую про­сто­ту, сми­ре­ние и кро­тость. Брак его был счаст­ли­вым. Ан­на лю­би­ла му­жа и со­чув­ство­ва­ла ему во всем. Но она стра­да­ла тя­же­лым за­боле­ва­ни­ем серд­ца, и здо­ро­вье ее ста­ло пред­ме­том его по­сто­ян­ных за­бот. В жене отец Алек­сий ви­дел дру­га и пер­во­го по­мощ­ни­ка на сво­ем пу­ти ко Хри­сту, он до­ро­жил дру­же­ски­ми за­ме­ча­ни­я­ми же­ны и слу­шал их так, как иной слу­ша­ет сво­е­го стар­ца; тот­час стре­мил­ся ис­прав­лять за­ме­чен­ные ею недо­стат­ки.

В се­мье ро­ди­лись де­ти: Алек­сандра (1888), Ан­на (1890), Алек­сей (1891), умер­ший на пер­вом го­ду жиз­ни, Сер­гей (1892) и Оль­га (1896).

19 мар­та 1893 го­да диа­кон Алек­сий Ме­чёв был ру­ко­по­ло­жен епи­ско­пом Несто­ром, управ­ля­ю­щим мос­ков­ским Но­воспас­ским мо­на­сты­рем, во свя­щен­ни­ка к церк­ви Ни­ко­лая Чу­до­твор­ца в Клен­ни­ках Сре­тен­ско­го со­ро­ка. Хи­ро­то­ния со­сто­я­лась в За­и­ко­но­спас­ском мо­на­сты­ре. Цер­ковь Ни­ко­лая Чу­до­твор­ца в Клен­ни­ках на Ма­ро­сей­ке бы­ла ма­лень­кой, и при­ход ее был очень мал. В непо­сред­ствен­ной бли­зо­сти вы­си­лись боль­шие, хо­ро­шо по­се­ща­е­мые хра­мы.

Став на­сто­я­те­лем од­но­штат­ной церк­ви Свя­ти­те­ля Ни­ко­лая, отец Алек­сий ввел в сво­ем хра­ме еже­днев­ное бо­го­слу­же­ние, в то вре­мя как обыч­но в ма­лых мос­ков­ских хра­мах оно со­вер­ша­лось лишь два-три ра­за в сед­ми­цу.

При­хо­дил ба­тюш­ка в храм по­чти с пя­ти ча­сов утра, сам и от­пи­рал его. Бла­го­го­вей­но при­ло­жив­шись к чу­до­твор­ной Фе­о­до­ров­ской иконе Бо­жи­ей Ма­те­ри и дру­гим об­ра­зам, он, не до­жи­да­ясь ни­ко­го из прич­та, го­то­вил все необ­хо­ди­мое для Ев­ха­ри­стии, со­вер­шал про­ско­ми­дию. Ко­гда же под­хо­дил уста­нов­лен­ный час, на­чи­нал утре­ню, за ­ко­то­рой неред­ко сам чи­тал и пел; да­лее сле­до­ва­ла ли­тур­гия. «Во­семь лет слу­жил я ли­тур­гию каж­дый день при пу­стом хра­ме, – рас­ска­зы­вал впо­след­ствии ба­тюш­ка. – Один про­то­и­е­рей го­во­рил мне: «Как ни прой­ду ми­мо тво­е­го хра­ма, все у те­бя зво­нят. За­хо­дил в цер­ковь – пу­сто... Ни­че­го у те­бя не вый­дет, по­на­прас­ну зво­нишь"». Но отец Алек­сий этим не сму­щал­ся и про­дол­жал слу­жить. По дей­ство­вав­ше­му то­гда обы­чаю моск­ви­чи го­ве­ли раз в го­ду Ве­ли­ким по­стом. В хра­ме же «Ни­ко­лы-Клен­ни­ки» на ули­це Ма­ро­сей­ке мож­но бы­ло в лю­бой день ис­по­ве­дать­ся и при­ча­стить­ся. Со вре­ме­нем это ста­ло в Москве из­вест­но. Опи­сан слу­чай, ко­гда сто­яв­ше­му на по­сту го­ро­до­во­му по­ка­за­лось по­до­зри­тель­ным по­ве­де­ние неиз­вест­ной жен­щи­ны в очень ран­ний час на бе­ре­гу Моск­вы-ре­ки. По­дой­дя, он узнал, что жен­щи­на при­шла в от­ча­я­ние от тя­гот жиз­ни, хо­те­ла уто­пить­ся. Он убе­дил ее оста­вить это на­ме­ре­ние и пой­ти на Ма­ро­сей­ку к от­цу Алек­сию. Скор­бя­щие,обре­ме­нен­ные го­ре­стя­ми жиз­ни, опу­стив­ши­е­ся лю­ди по­тя­ну­лись в этот храм. От них по­шла мол­ва про его доб­ро­го на­сто­я­те­ля.

Жизнь ду­хо­вен­ства мно­го­чис­лен­ных ма­лых при­хо­дов то­го вре­ме­ни бы­ла ма­те­ри­аль­но тя­же­ла, пло­хи­ми ча­сто бы­ва­ли и бы­то­вые усло­вия. Ма­лень­кий де­ре­вян­ный до­мик, в ко­то­ром по­ме­ща­лась се­мья от­ца Алек­сия, был вет­хим, по­лу­сгнив­шим; сто­яв­шие вплот­ную со­сед­ние двух­этаж­ные до­ма за­те­ня­ли ок­на. В дожд­ли­вое вре­мя ру­чьи, сбе­гая вниз с По­кров­ки и Ма­ро­сей­ки, тек­ли во двор хра­ма и в под­вал до­ми­ка, в квар­ти­ре все­гда бы­ло сы­ро.

Ма­туш­ка Ан­на Пет­ров­на тя­же­ло бо­ле­ла. У нее на­ча­лась сер­деч­ная во­дян­ка с боль­ши­ми оте­ка­ми и му­чи­тель­ной одыш­кой. Скон­ча­лась Ан­на Пет­ров­на 29 ав­гу­ста 1902 го­да в день усек­но­ве­ния гла­вы Пред­те­чи и Кре­сти­те­ля Гос­под­ня Иоан­на.

В то вре­мя очень близ­кая от­цу Алек­сию ку­пе­че­ская се­мья (Алек­сей и Клав­дия Бе­ло­вы) при­гла­си­ла к се­бе до­мой при­е­хав­ше­го в Моск­ву пра­вед­но­го от­ца Иоан­на Крон­штадт­ско­го, с ко­то­рым на­хо­ди­лась в кон­так­те по де­лам бла­го­тво­ри­тель­но­сти. Сде­ла­но же это бы­ло для встре­чи с ним от­ца Алек­сия.

«Вы при­шли раз­де­лить со мной мое го­ре?», – спро­сил отец Алек­сий, ко­гда во­шел отец Иоанн. – «Не го­ре твое я при­шел раз­де­лить, а ра­дость, – от­ве­тил отец Иоанн. – Те­бя по­се­ща­ет Гос­подь. Оставь свою ке­лью и вый­ди к лю­дям; толь­ко от­ныне и нач­нешь ты жить. Ты ра­ду­ешь­ся на свои скор­би и ду­ма­ешь: нет на све­те го­ря боль­ше тво­е­го... А ты будь с на­ро­дом, вой­ди в чу­жое го­ре,возь­ми его на се­бя, и то­гда уви­дишь, что твое несча­стье незна­чи­тель­но в срав­не­нии с об­щим го­рем, и лег­че те­бе станет».

Бла­го­дать Бо­жия, обиль­но по­чи­ва­ю­щая на Крон­штадт­ском пас­ты­ре, по-но­во­му осве­ти­ла жиз­нен­ный путь от­ца Алек­сия. Ука­зан­ное ему он при­нял как воз­ло­жен­ное на него по­слу­ша­ние. К вос­при­я­тию бла­го­да­ти стар­че­ства он был, несо­мнен­но, под­го­тов­лен мно­ги­ми го­да­ми по­ис­ти­не по­движ­ни­че­ской жиз­ни.

Ис­кав­ших в ма­ро­сей­ском хра­ме по­мо­щи, над­лом­лен­ных тя­же­лы­ми об­сто­я­тель­ства­ми, вза­им­ной непри­яз­нью, по­гряз­ших во гре­хах, за­быв­ших о Бо­ге отец Алек­сий встре­чал с сер­деч­ной при­вет­ли­во­стью, лю­бо­вью и со­стра­да­ни­ем. В ду­шу их все­ля­лись ра­дость и мир Хри­стов, про­яв­ля­лась на­деж­да на ми­лость Бо­жию, на воз­мож­ность об­нов­ле­ния ду­ши, про­яв­ля­е­мая по от­но­ше­нию к ним лю­бовь вы­зы­ва­ла у каж­до­го ощу­ще­ние, что его боль­ше всех по­лю­би­ли, по­жа­ле­ли, уте­ши­ли.

Отец Алек­сий по­лу­чил от Бо­га бла­го­дат­ный дар про­зор­ли­во­сти. При­хо­див­шие к нему мог­ли ви­деть, что ему из­вест­на вся их жизнь, как ее внеш­ние со­бы­тия, так и их ду­шев­ные устрем­ле­ния, мыс­ли. Рас­кры­вал он се­бя лю­дям в раз­ной сте­пе­ни. По сво­е­му глу­бо­ко­му сми­ре­нию все­гда стре­мил­ся не по­ка­зы­вать пол­но­ты это­го да­ра. О ка­ких-ли­бо по­дроб­но­стях, де­та­лях еще неиз­вест­ной со­бе­сед­ни­ку си­ту­а­ции он обыч­но го­во­рил не на­пря­мик, а яко­бы рас­ска­зы­вая об имев­шем недав­но ме­сто ана­ло­гич­ном слу­чае. Ука­за­ние, как по­сту­пить в кон­крет­ном де­ле, ба­тюш­ка вы­ска­зы­вал толь­ко раз. Ес­ли при­шед­ший воз­ра­жал, на­ста­и­вал на сво­ем, то отец Алек­сий устра­нял­ся от даль­ней­ше­го раз­го­во­ра, не объ­яс­нял, к че­му при­ве­дет нера­зум­ное же­ла­ние, да­же не по­вто­рял пер­во­на­чаль­но ска­зан­но­го. Мог ино­гда дать и тре­бу­е­мое от него бла­го­сло­ве­ние. Ли­цам же, при­шед­шим с по­ка­ян­ным чув­ством и пре­ис­пол­нен­ным до­ве­рия, он ока­зы­вал мо­лит­вен­ную по­мощь, пред­ста­тель­ствуя за них пе­ред Гос­по­дом об из­бав­ле­нии от труд­но­стей и бед.

Отец Алек­сий по­лу­чил из­вест­ность как доб­рый ба­тюш­ка, к ко­то­ро­му сле­ду­ет об­ра­щать­ся в труд­ные для се­мьи мо­мен­ты. Не в пра­ви­лах его бы­ло чи­тать на­став­ле­ния, об­ли­чать, раз­би­рать чьи-ни­будь дур­ные по­ступ­ки. Он умел го­во­рить о мо­раль­ных ас­пек­тах се­мей­ных си­ту­а­ций, не за­тра­ги­вая бо­лез­нен­но­го са­мо­лю­бия на­хо­див­ших­ся в кон­флик­те сто­рон. И его при­гла­ша­ли на тре­бы в кри­ти­че­ские мо­мен­ты. При­ез­жая в го­то­вую раз­ва­лить­ся се­мью, ба­тюш­ка при­но­сил в нее мир, лю­бовь и все­про­ща­ю­щее по­ни­ма­ние всех и каж­до­го. Он не по­ри­цал ни­ко­го, не уко­рял, а ста­рал­ся, при­во­дя яр­кие слу­чаи оши­бок и за­блуж­де­ний, до­во­дить слу­ша­ю­щих до со­зна­ния сво­ей ви­ны, вы­зы­вать у них чув­ство рас­ка­я­ния. Это рас­се­и­ва­ло ту­чи зло­бы, и ви­но­ва­тые на­чи­на­ли чув­ство­вать в сво­их по­ступ­ках неправо­ту. Над­ле­жа­щее по­ни­ма­ние неред­ко на­сту­па­ло не сра­зу, но поз­же, ко­гда че­ло­век, вспо­ми­ная сло­ва от­ца Алек­сия и глуб­же за­гля­ды­вая в свою смяг­чив­шу­ю­ся ду­шу, мог на­ко­нец уви­деть, что его рас­ска­зы име­ли пря­мое к нему от­но­ше­ние, и по­нять, ка­кой но­вый путь он для него на­ме­чал.

В ниж­нем жи­лом эта­же хра­ма ба­тюш­ка от­крыл на­чаль­ную цер­ков­но-при­ход­скую шко­лу, а так­же устро­ил при­ют для си­рот и де­тей неиму­щих ро­ди­те­лей. Де­ти осва­и­ва­ли там и по­лез­ные для них ре­мес­ла. В те­че­ние 13 лет отец Алек­сий пре­по­да­вал де­тям За­кон Бо­жий в част­ной жен­ской гим­на­зии Е.В. Вин­клер.

Бла­го­сло­вив на пи­са­ние икон свою ду­хов­ную дочь Ма­рию, при­шед­шую к нему в храм де­воч­кой-под­рост­ком вско­ре по­сле смер­ти от­ца, ба­тюш­ка спо­соб­ство­вал этим воз­рож­де­нию в даль­ней­шем древ­не­рус­ской ико­но­пи­си, ко­то­рая на­хо­ди­лась в за­бве­нии несколь­ко сто­ле­тий, усту­пив ме­сто жи­во­пи­си.

Бо­го­слу­же­ния в хра­ме отец Алек­сий стал со­вер­шать в ту по­ру не толь­ко утром, но и ве­че­ром (ве­чер­ню и утре­ню).

Про­по­ве­ди ба­тюш­ки бы­ли про­сты, ис­крен­ни, они не от­ли­ча­лись крас­но­ре­чи­ем. То, что он го­во­рил, тро­га­ло серд­це глу­би­ной ве­ры, прав­ди­во­стью, по­ни­ма­ни­ем жиз­ни. Он не поль­зо­вал­ся ора­тор­ски­ми при­е­ма­ми, со­сре­до­то­чи­вал вни­ма­ние слу­ша­те­лей на еван­гель­ских со­бы­ти­ях, жи­тии свя­тых, сам оста­ва­ясь пол­но­стью в те­ни.

Мо­лит­ва от­ца Алек­сия ни­ко­гда не пре­кра­ща­лась. На сво­ем при­ме­ре ба­тюш­ка по­ка­зал, что при жи­тей­ском шу­ме и су­е­те го­ро­да мож­но быть да­ле­ким от все­го зем­но­го, иметь непре­стан­ную мо­лит­ву, чи­стое серд­це и пред­сто­ять Бо­гу еще здесь, на зем­ле.

Ко­гда его спра­ши­ва­ли, как на­ла­дить жизнь при­хо­да, он от­ве­чал: «Мо­лить­ся!» При­зы­вал сво­их ду­хов­ных чад мо­лить­ся за па­ни­хи­да­ми: «Еще раз ты вой­дешь в со­при­кос­но­ве­ние с усоп­ши­ми... Ко­гда пред­ста­нешь пе­ред Бо­гом, все они воз­двиг­нут за те­бя ру­ки, и ты спа­сешь­ся».