С Светлым Воскресением!..

В.В. Розанов. Статья .1914 г. 
С Светлым Воскресением!..
Нигде во всем свете не встречается Светлый День Христова Воскресения так просто и от души, как у русских: весь народ, стар и млад, спешит к заутрене, в 12 часов ночи, и наполняет древние храмы, где молились и отцы и деды наши, ликующими сонмами... Удивительно сложение этой службы. Вот минута борьбы между смертью и воскресением, отчаянием и надеждою, мраком и светом: куда-то выносят плащаницу и хоругви, уходят с нею, - и оставшиеся в храме люди точно остаются "без Бога", в каком-то пустом месте, ненужные себе и никому... Радостнее те, кто ушел с плащаницею и теперь идет за нею вокруг храма, в некотором внешнем и темном месте, но с зажженными свечами и светильниками. Немногие минуты службы символизируют собою века. Остающиеся в храме люди символизируют собою грешное, страдавшее и умиравшее язычество, тоскующее по "Боге, который воскреснет"... Минуты прошли, - и у входа в храм какая-то борьба. Слышны голоса оттуда и отсюда; поют, возглашают... Что-то рвется сюда, что-то не пускает отсюда. "Воскресший Господь наш" входит в мир: но мир, холодный и озлобленный, унылый и грешный, не понимает этого, не понимает величайшей религиозной тайны, что есть жизнь, и именно - Вечная Жизнь, а смерти - вовсе нет, а только есть пугающие ее тени и призраки и угрозы. И вот разверзаются двери: с шумом весны, как бы взламывая зимний лед, - входит ликующая толпа и под сводом храма раздается первое в году: "Христос Воскресе"... 
- Христос Воскресе, - говорит священник. 
- Воистину Воскресе, - возглашает народ. 
- Христос Воскресе! Христос Воскресе! Христос Воскресе! -повторяет он раз за разом, непрерывно, проходя через расступающуюся народную толпу... И она, весело расступаясь и весело смотря в глаза "своему батюшке", отвечает ему радостно, всей грудью: "Воистину Воскресе! Воистину Воскресе! Воистину Воскресе!" 
За весь год - это самая радостная минута для священника: ведь он точно переживает вершину служения своего и весь полон тем, что принес людям. Так все осязательно, так выпукло, так убедительно: самый бедный священник, "и не знакомый ни с кем", сидящий дома со своей "матушкой" и детьми, в эту единственную минуту сознает единственное служение свое на земле. Он, этот бедный и не знакомый никому с внешних и мирских оценок человек, вносит в толпу народную, несет не одному кому-нибудь, а всем людям, - такой гостинец, такую радость, которая лично каждого из нас обогащает и радует, как не может обрадовать человека ни богач, ни вельможа, ни царь, ни мудрец, ни поэт. Он говорит нам твердо и властно, что мы не умрем никогда, "понеже веруем в Христа", а только переживем образ и призрак смерти; и что родители наши, дети наши, братья, сестры, у вдов - мужья и у вдовцов - жены, не умерли, а продолжают жить, в свете и радости неизреченной. Кто не верует - пусть не верует: тот и не поймет ничего в этом, тот не поймет самого праздника Светлого Христова Воскресения, - и только внешним образом, в пище и питии, переживет ему непонятную "пасхальную неделю". Тайна эта постижима только верующим: и тайну эту сохранил в веках и вынес народу и ежегодно выносит - один священник. 
Он и никто. 
От этого, кто чуток - заметит, у священников в пасхальную ночь бывает особенное выражение лица и особый торжествующий и победный, необыкновенно твердый голос. Не как в другие праздники, не как даже в Рождество Христово. Там - факт, здесь - тайна; там - история, здесь - мистерия. "Христово Воскресение" есть не религия в теле своем, в обстановке и цепи исторических событий, нет: это есть самая душа религии, сказанная человеку тайна о нем самом, о всякой душе человеческой, какой ни из каких исторических обстоятельств он не вывел бы и не извлек. 
И опять кто чуток - заметит особое отношение молящихся к священнику: священник - победитель, а молящиеся точно цепляются за белые ризы его. В пасхальную заутреню проходит совершенно особенная, не замечающаяся в другие праздники, в том числе и в Рождество Христово, - связь паствы с пастырем; связь - страшной зависимости молящихся от священника, без которого "они бы пропали". Связь какого-то бессилия одних и страшной силы другого. "Ты наш начальник веры, - как бы говорят слабые сильному, - и мы тебе повинуемся в вере и пугаемся не повиноваться". Да: кто переживает Пасху и Страстную седьмицу душою, а не телом одним, знает страх в седьмицу и радость в Воскресение. Священник как бы изводит всех от испуга, - и миряне радостно бегут за ним, потому что куда же деваться? 

"Куда же бы мы все пошли без Пасхи"...