ОТЕЦ АЛЕКСИЙ: «СЛУЖУ ОТЕЧЕСТВУ И БОГУ!». Гвардии майор в отставке, участник боевых действий в Афганистане и Анголе, Кавалер ордена Красного Знамени, двух орденов «Красная звезда»

Публикуется впервые

Отца Алексия знают все ветеранские организации и часто приглашают на свои праздники. Еще он любит приходить к детям на уроки мужества. Каждый раз, выходя в «свет» по торжественному случаю, он прикрепляет к рясе свои боевые награды: орден Красного Знамени, два ордена «Красная звезда», ордена СДР имени генерала армии Василия Маргелова, орден «За заслуги перед Отечеством» II степени и другие. И те, кто видит отца Алексия, не могут оторвать взгляд от рясы с орденами. В преддверии Дня защитника Отечества майор Великопольский, а ныне клирик смоленской епархии и духовник смоленского храма Архангела Михаила рассказал о необычной судьбе, приведшей его от военной службы к церковной.
— Отец Алексий, расскажите, что привело вас в армию?
— Я из древнего польского рода. И «вояки» в нем – обычное явление. В Россию мои предки переехали в XVI веке, участвовали в различных известных боевых столкновениях. А потом и потомки этого рода частенько шли по стопам предков-военных.
Оба моих деда были полковниками. Один в Смоленске после окончания учебы работал начальником кафедры стрельбы и тактики политучилища. Второй был комиссаром октябрьского района Ленинграда, всю блокаду провел в Питере. После этого он никогда, никогда не позволял нам выбрасывать продукты. Мой отец закончил военное авиационное училище, был техником в эскадрилье. Он был талантливейшим технарем и рукастым мужиком. Мой брат служил в танковых войсках, а потом ушел в милицию. И моя судьба, как вы понимаете, учитывая такую «наследственность», была вполне определенной. В 1975 году после школы я пошел в Смоленское высшее зенитное ракетное командное училище. Закончил учебу в 1980 году, после чего меня отправили в Оренбургские лагеря – на испытания атомной бомбы. Через полгода весь наш полк в полном составе вошел в Афганистан, который мы прошли вплоть до Кабула.
— 11 ноября 1981 эшелоном наш полк пошёл в Афганистан. 22 ноября 1981 года мы пересекли границу и через Хайратон, через пустыню Регистан, через Мазари-Шариф своим ходом по серпантину через перевал Саланг в Кабул. Там были до мая, а потом нас вернули в Баграм на прикрытие аэродрома. В мае 1982 года началась Панджшерская операция, когда было полностью освобождено это ущелье длиною 120 км. Это очень тяжёлое в плане боевых действий место. За участие в этой операции и представили меня к награде. О ней я узнал гораздо позднее. Приятель Василий Васильевич Щербаков, который одним из первых получил звание Героя Советского Союза, человек безумной отваги, нашёл, что на меня есть наградные. Я до последнего и не верил. Орденом Красной Звезды меня потом награждал председатель общества «Боевое братство» генерал-лейтенант Коневский.
Своих предков и себя в молодости Алексей Великопольский называет «вояки». Фото: личный архив о. Алексия Великопольского
Своих предков и себя в молодости Алексей Великопольский называет «вояки». Фото: личный архив о. Алексия Великопольского
— Как вы относились к интернациональной миссии?
— В 1979 году Китай напал на Вьетнам, и наш взвод писал рапорт-прошение, чтобы экзамены у нас приняли раньше и мы их могли поехать выполнять интернациональный долг. Ответ пришел от Брежнева. Говорилось там примерно следующее: «Ребята, мы учитываем ваш патриотический порыв, ценим, но учитесь дальше».
Такое наше поведение было естественно в то время, мы были воспитаны как интернационалисты. Ведь интернационал – это дружба народов. Кроме этого тогда еще были живы воспоминания о Великой Отечественной, жертвы и трагедии были в каждой семье. И люди гордились своими предками, прославляли их подвиги. Это сейчас уже все забыто.
В Афганистане я пробыл с 1981 по 1983 год, потом вернулся в свое училище. После меня отправили в прикарпатский округ, а затем в Анголу. Там я с 1988 по 1991 год был командиром зенитно-ракетной
батареи. Также я был специалистом-преподавателем в местных училищах. В 1993 году уволился в запас после 20 лет службы.
Интернациональная миссия в Анголе. Фото: личный архив о. Алексия Великопольского
Интернациональная миссия в Анголе. Фото: личный архив о. Алексия Великопольского
— Вы были верующим человеком, или что-то заставило вас пересмотреть свое отношение к богу?
— Всю жизнь я был искренним коммунистом, но в Анголе пересмотрел все свои взгляды. Там я натолкнулся на произведения писателя Владимира Солоухина. В них были такие вещи, которые я, воспитанный в духе коммунистической идеи, просто не смог принять. Я поехал в генеральное консульство и взял несколько томов сочинений Ленина. Тогда я понял: чтобы возненавидеть большевизм, ленинизм и прочее, нужно почитать Ленина.
Ну, а кроме того, я пообщался с иностранцами — с миссионерами международной католической миссии, помня, что у нас в кодексе молодого строителя коммунизма был пункт «бороться с религиозной отсталостью». Кстати, я, «весь такой передовой», именно у них впервые увидел у них компьютер. И фраза в разговоре с одним из миссинеров также заставила меня задуматься. Я говорю ему: «Неужели вы нас, русских, боитесь? Мы же самые мирные ребята, мы же за мир!» А они говорят: «Алекс, ты что здесь делаешь? Вот я привез соевое масло, бобы, потому что люди голодают. А ты?» А там все знали, что мы в школе сержантов преподаем. Учим воевать. Защищаться. Но вот он привез помощь, а я учу воевать. Какое-то тут несовпадение. Ну а потом дальнейшее общение с канадцами, португальцами… и оказалось, что верующие – довольно интересные люди.
Когда я прилетел обратно в Союз, то решил, что детей надо крестить. А ведь, когда уезжал, жене сказал, что, если она это сделает, я с ней разведусь (смеется).
— И дальше вы стали священником?
— Я позвонил в церковь. На мое счастье, трубку взял епископ Нифонт (сейчас он митрополит Волынский и Луцкий). Он пригласил меня на разговор. В конечном итоге, его влияние, его магнетизм, искренность, любовь, молитва сказались на мне. Он крестил меня, моих детей, обвенчал с женой. Все, кто узнавал, что меня крестил Нифонт, начинали шептаться: вот это да, его епископ крестил!
И началась другая жизнь. У моих сослуживцев, к сожалению, после возвращения большинство направлений были либо в пивную, либо в карты. А я ушел в церковь. Она была для меня чем-то совершено новым. Там люди все делали от души. Если раньше люди вокруг меня хотели что-то поиметь, то теперь все хотели что-нибудь отдать. Это была настоящая искренность. Я получил крестик, Библию, Ветхий Завет, Новый Завет, Настольную книгу священнослужителя. Мне стало так интересно!
Затем я поступил в духовное училище и оказался в два раза старше всех «пацанов». Там были разные курсы, и старшие на младших смотрели свысока. До мойки был один шаг, но младшие всегда убирали за старшими посуду. У меня это вызывало умиление. А когда потом как-то раз семинаристы начали смотреть на меня свысока, одел военную форму и пришел на занятия. Все замолчали. Потом меня вызвал митрополит Кирилл и спросил: «Тебе не стыдно с мальчишками за одной партой сидеть? Теперь будешь заведовать моим гаражом».
Прийти к православию о. Алексию, как ни странно, помогли католические миссионеры. Фото: личный архив о. Алексия Великопольского
Прийти к православию о. Алексию, как ни странно, помогли католические миссионеры. Фото: личный архив о. Алексия Великопольского
— Тяжело ли вам было меняться, переходить от военной жизни к духовной?
— Воспитание мое до крещения не разнилось с дальнейшим. Я был воспитан хорошо. У меня были неверующие родители, но воспитывали меня они, по большому счету, в православном духе. У нас презиралась жадность в семье. У нас приветствовался труд, дедушке мы всегда делали подарки своими руками. Это именно христианская добродетель. Другие, более поздние мои воззрения все-таки были пересмотрены.
Самый страшный грех – гордыня, вот он был у меня. Особенно польская кровь, дворянство сказываются. А здесь, в церкви, это нужно забыть. Тяжело было справляться с обидчивостью, но если не прощаешь, то и тебе не простится. Самое приятное, что я испытал радость от того, даю что-то другим. Когда у тебя получилось что-то хорошее сделать для других и ощутить эту радость – очень приятно выходит.
Отец Алексий: «Всю жизнь я был искренним коммунистом, но в Анголе пересмотрел все свои взгляды».
— Где был ваш первый приход?
— В 1994 году, когда меня рукоположили в сан священника, я получил приход Новодугинском районе и немецкий автомобиль «Трабант», который был меньше запорожца. В приходе моем было три храма. Один от дороги находился на расстоянии два километра, от этого храма на расстоянии в девять километров находился следующий и заключительный – на расстоянии еще 17 километров. Вот и носился на этом «Трабанте».
Через 12 с половиной лет мне передали приход в Вонлярово, под Смоленском, я переехал туда. Восстанавливал там храм своими руками, и на станке мне оторвало фаланги двух пальцев на левой руке. Сам все делал. Священники приходские – это настоящие трудяги.
— Насколько я знаю, потом вы служили в церкви Меркурия Смоленского, которая находится возле академии ПВО?
— В 2007 году я попал священником в церковь Святого мученика Меркурия Смоленского. Находится она возле академии ПВО, где работали мои студенты и однокурсники. И их тоже надо было направлять, как и любого военного. Если вояка безнравственный, то это страшный монстр. Нравственное совершенство любого военного — это задача церкви.
В завершении беседы мы попросили высказать свои пожелания нашим читателям.
— Прежде всего, я желаю самопознания, мудрости, попытки решить вопрос «для чего?». Всегда пытайтесь ответить на этот вопрос. Если вы не можете на него ответить, то зачем вам это. Обязательно нужно мотивировать свои действия. А если ты познал себя и ужаснулся от своих грехов, от того, что ты есть на самом деле, тогда ты очистишься и вернёшься в то место, которое предуготовано Богом. Вот смысл нашей жизни. А всё остальное — поверхностно. Размениваться на мелочи не надо.

https://www.smol.kp.ru/daily/26345.7/3228002/
https://vk.com/album-49199844_274222527
https://www.youtube.com/watch?v=XRycwMIDz6k